Пол АНДЕРСОН — Приключения звездного торговца - Пол Андерсон

Эдзел вскинул голову.

— Прошу прощения? — воскликнул он. — Вы хотите сказать, что лично вы и… и я…

— А кто же еще? — сказал ван Рейн. — Потому-то в основном я тебя и оставил. Мне нужно, чтобы рядом был кто-нибудь, кому я могу доверять. Путешествие будет не из приятных, могу тебя заверить. Знаешь, как говорили в древней Норвегии? Брата лишиться — с жизнью проститься. — Он стукнул кулаком по столу и рявкнул:

— Юнга! Где, черт возьми, пиво?!

 Глава 11

За десять с лишним лет, которые минули с тех пор, как лемминкяйненниты обнаружили планету-бродягу, она успела уйти далеко. Разглядывая в носовой экран Бету Креста, Фолкейн присвистнул.

— Приблизиться-то мы хоть сможем? — спросил он.

Сидя в пилотском кресле в окружении разноцветных огоньков контрольных приборов, он смотрел на звезду — вернее, на ее увеличенное изображение. Бета Креста сверкала так ослепительно, что, несмотря на светофильтры и на расстояние в несколько астрономических единиц, глазам было больно. Весь экран занимал лазоревый шар, покрытый разводами, как шкура леопарда. Окруженный золотисто-алым блистающим ореолом, намного превышавшим в диаметре размеры самого шара. Звезда как будто освещала космос; во всяком случае, вечной ночи пространства пришлось отступить довольно далеко.

Фолкейн вцепился в ручки кресла; сердце его отчаянно колотилось. Ища спасение от холодящего грудь первобытного ужаса, он поглядел на безделушки, которыми они, члены экипажа, украсили пилотский отсек «Бедолаги». Вон висит некая хитроумная конструкция, изготовление которых на родной планете Чи Лан считается искусством; вон девичья фотография, которую он сам повесил на стену; вон, на полке, карликовое деревце, за которым ухаживал Эдзел… Эдзел, дружище, нам так сейчас нужна твоя сила! Услышать бы просто твой голос, и на душе сразу стало бы легче. Ну как назло: до тебя сейчас две сотни световых лет!

Кончай ныть, сказал себе Фолкейн. Нервишки шалят, приятель. Одно дело, когда Чи полдороги выхаживала тебя, и совсем другое теперь; хотя, по правде сказать, до конца я еще не очухался. Но работа есть работа. Ты ведь видел звезды покрупнее и поярче этой.

Фолкейн слукавил: ему довелось наблюдать всего, дай бог, одну-две подобных звезды. Эти голубые монстры отнюдь не рассыпаны в космосе на каждом шагу. И потом, даже самый маленький из них — зрелище весьма впечатляющее. Эти пятна в фотосфере, которые суть не что иное, как вихри, причем такие, что каждый из них способен поглотить планету размерами с Юпитер!

Это причудливое переплетение составляющих протуберанцы волокон — протуберанцы, масса которых куда больше массы Земли, ионизированные, испаряющиеся, превращающиеся в раскаленную плазму, вгрызающиеся в пространство на миллионы километров, бесследно пропадающие и возвращающиеся обратно, порождающие гигантские магнитные поля! Эта флуоресцирующая, видимая за миллионы парсеков корона, газ которой постоянно бомбардирует частицы, оголенные атомы, жесткие и мягкие кванты излучения звезды, сияние которой есть непрерывная буря, в восемьсот пятьдесят раз яростнее солнечной, буря столь мощная, что закончится всего лишь через какой-нибудь миллион лет в пламени сверхновой! Фолкейн еще раз бросил взгляд на экран и содрогнулся. Вдруг он понял, что бортовой компьютер что-то сказал.

— Прошу прощения? — переспросил он.

— В моей программе нет реакции обиды, поэтому извинения совершенно излишни, — внятно произнес невыразительный голос. — Однако мне поставлена задача обращаться с вами настолько осторожно, насколько позволяет моя организация, до тех пор, пока ваша нервная система не придет в порядок. Поэтому снисходительность к вашему поведению рекомендуется рассматривать как часть программы.

Фолкейн хмыкнул, потом расхохотался.

— Благодарю, Тупица, — сказал он. — Пожалуй, это мне не помешает. — Потом добавил торопливо: — Только не говори, что ты определил необходимость и вычислил реакцию, переходи прямо к делу.

— Вы спросили, сможем ли мы приблизиться. Ответ зависит от того, что имелось в виду под «приблизиться». Анализ контекста показал, что вы хотели узнать следующее: достигнем ли мы указанной планеты, не подвергая корабль опасности? Ответ утвердительный.

Фолкейн повернулся к Чи Лан, развалившейся справа от него в своем кресле, похожем скорее на гамак.

— Я отчетливо помню, что приказал Тупице забыть эти идиотские утвердительные и отрицательные ответы, поскольку даже Черчилль довольствовался простыми «да» и «нет», — вздохнул он. — Зачем вы отменили мой приказ?

— Это не я, — отозвалась цинтианка. — Мне все равно. Плевать я хотела на все эти нюансы, тем более на английские! — Она фыркнула. — Нет, кого уж винить, так Эдзела.

— Почему его?

— Ты должен помнить, что мы получили этот корабль совсем новым. Поэтому у компьютера словарь был, так сказать, специализированный, инженеристый, если хочешь. Правда, работая с нами, он кое-чего поднабрался. Но ты должен помнить я то, что на Луне мы заказали полную проверку всех систем корабля. Ну вот, ты, задрав хвост, умчался да своей Вероникой, а мы с Эдзелом остались заниматься делами. Естественно, этот доброглот решил, что инженеры оскорбятся, когда увидят, как мало мы пользовались их диалектом. Поэтому он приказал Тупице…

— Ладно, — прервал ее Фолкейн и приказал компьютеру: — Вернись к предыдущей структуре изложения и сообщи нам свои соображения.

— Проведенные исследования как будто подтверждают сведения о планете, которые были вам сообщены, — сказал компьютер. Фолкейн кивнул. Хотя он окончательно пришел в себя всего лишь несколько дней назад, Чи Лан удалось выудить у него достаточно подробную информацию еще на первом этапе полета. — Однако уровень помех еще достаточно высок, чтобы можно было утверждать наверняка. Тем не менее, я вычислил орбиту с удовлетворительной точностью. Это в самом деле гипербола с малым смещением. В данный момент планета находится близко к периастрию, радиус-вектор имеет длину приблизительно в 1,75 астрономической единицы.

Максимальное сближение со звездой, примерно на 0,93 астрономический единицы, произойдет в течение ближайших 27 с половиной дней, после чего планета снова уйдет в открытый космос, следуя своей гиперболической орбите. Наличия каких-либо других тел соответствующего размера не подтверждаю. То есть динамика ситуации проста, орбита почти симметрична.

Чи вставила сигарету в длиннющий мундштук из слоновой кости и прикурила. Уши ее чуть подрагивали, усы топорщились.

— Как вовремя! — буркнула она. — Нет, чтобы прилететь, когда планета была более-менее далеко от этого огненного шара. Ну что вы, как можно! Это было бы слишком легко! Тогда богам пришлось бы поискать кого-нибудь другого, чтобы вывалить на него все эти небесные отбросы! Представляешь» нам придется лезть в самое пекло радиации!

— Вообще-то, — отозвался Фолкейн, — если бы планета не подошла так близко к звезде, что ее криосфера смогла отразить достаточное количество света, вряд ли ее обнаружили бы. Не забудь еще про эти вечные отставания галактической связи. Нам просто повезло, что я услышал обо всем этом.

— Мог бы услышать и пораньше, в конце концов!

— Остается необходимость, — вмешался Тупица, — проведения нескольких незначительных по масштабам анализов, которые подтвердили бы возможность создания на поверхности планеты промышленной базы. Точно не измерены величина и состав замороженных материалов. Не произведены с надлежащей аккуратностью вычисления их поведения при размерзании. Задача оказалась весьма сложной, и в ней слишком много неизвестных параметров. Например, когда начнет формироваться газовая атмосфера, все другие летучие субстанции начнут конденсироваться на больших высотах, образуя облака, которые скоро исчезнут, но которые за время своего существования поглотят столько радиации, что поверхность планеты практически останется холодной.

— Засохни! — бросила Чи Лан.

— Моей программой это не предусмотрено, и у меня нет нужды для этого…

— Тогда заткнись! — Си повернулась к человеку. — Я понимаю, Дэйв, куда ты клонишь, и понимаю, что хочет сказать Тупица. Естественно, планета ускоряет свое движение. Я тут сама несколько вахт назад попыталась вычислить ее орбиту, пока ты дрых. Знаешь, что получилось? Что радиус-вектор изменился с трех до одной астрономической единицы за какие-нибудь десять стандартных недель. Представляешь? За такое время иррадиация возросла в девять раз! Однако я остаюсь при своем мнении: нам лучше было прилететь попозже, когда эта штука уйдет от звезды и поостынет.

— Хотя в данный момент я не готов к деятельному метеорологическому анализу, — заявил Тупица, — но по моим расчетам максимальная нестабильность атмосферы возможна после прохождения планеты через периастрий. Пока что большая часть излучаемой звездой энергии идет на растопление льда, на испарение масс влаги и все такое прочее. Но ведь когда этот процесс завершится, излучение звезды останется на том же уровне. Например, на расстоянии тридцать астрономических единиц уровень радиации на этой планете будет примерно равен земному и останется практически таковым в течение нескольких лет. Поэтому можно ожидать высоких температур и штормов такой силы, что ни один звездолет не осмелится совершить посадку. Однако мы при соблюдении надлежащей осторожности можем произвести анализы почвы.